Тони Блэр, лидер лейбористов, засветился на обложке глянцевого журнала. Надпись на ней гласила: «Тони Блэр – его первое гей-интервью». В такой манере, всячески заигрывая с сексуальными меньшинствами, Блэр и предстал перед читателями. Он перечислил те меры, которые лейбористы приняли для улучшения жизни и утверждения правового статуса сексуальных меньшинств. Блэр указал на достоинства своей партии и игриво продемонстрировал свои собственные – на фотографии его штанина чуть задралась и отчётливо видна часть ноги премьер-министра. Он заявил также, что консерваторы в сущности не изменили своей позиции и остались партией гомофобов.

Блэр смехом ответил на приведённое интервьюером высказывание Роберта Мугабе «Питер Хейн, бывший министр Кабинета, был Вашей секретной женой», после чего на следующий вопрос «это ведь ещё одна причина, чтобы представители сексуальных меньшинств проголосовали за вас?» он ответил положительно. Блэр сказал также, что ещё в колледже у него были друзья, которые придерживались нетрадиционной сексуальной ориентации, и признал, что Крис Смит, первый член Парламента, который ещё в 1983 году открыто признал свою гомосексуальность, вдохновлял его в его деятельности. В конце интервью Блэр в своем стремлении угодить секс-меньшинствам дошел до того, что заявил, что среди кандидатов от лейбористов много геев и лесбиянок и «это лучшие из кандидатов». В общем, премьер-министр всячески демонстрировал свою прогрессивность и толерантность, не забывая подчёркивать, сколько всего хорошего он сделал для геев и лесбиянок Соединённого Королевства.

Лидер консерваторов Майкл Говард не был настолько игрив – этого ему не позволяли возраст, личные убеждения и страх растерять избирателей. В интервью Говард признал собственные ошибки и вообще ошибки консерваторов, допущенные ими в 1980-е. Но Говард обозначил и свою позицию: консерваторы выступают не против сексуальных меньшинств, а против пропаганды их образа жизни, чтобы люди внушаемые не пополнили ряды сексуальных меньшинств. Говард постоянно подчёркивал, что его партия – партия всех британцев, и геям и лесбиянкам путь в неё вовсе не заказан, но в то же время предпочёл не комментировать гомофобные высказывания своих однопартийцев. В целом Говарду не удалось выглядеть столь дружелюбным по отношению к сексуальным меньшинствам, как Блэр.

Что касается лидера либерал-демократов Чарльза Кеннеди, то ему особо не о чем было говорить с интервьюером. Все и так знают, что либерал-демократы самая толерантная по отношению к сексуальным меньшинствам партия Британии. И все знают, что либерал-демократам особо не на что рассчитывать на предстоящих выборах. Поэтому Кеннеди попытался только покритиковать лейбористов за то, что они сделали не так много для геев, как могли, а тори за то, что они в принципе не могут ничего позитивного для сексуальных меньшинств сделать. Он также пожурил тори за то, что они никак не могут стать толерантной партией, что, по его мнению, мешает им завоёвывать голоса молодых британцев.

А ведь ещё 20 лет назад невозможно было бы себе представить, что лидеры ведущих партий Британии станут аппелировать к нетрадиционному сексуальному электорату, а также то, что Великобритания станет столь терпимой по отношению к сексуальным меньшинствам страной. Консерваторы, которые тогда находились у власти, заявляли о том, что традиционные браки являются священной ценностью, а также старались провести законодательство, ущемляющее геев и лесбиянок в их гражданских правах. Между прочим, автором и ярым защитников тех законов выступал тогдашний министр внутренних дел Британии, Майкл Говард, который являлся лидером консерваторов на этих выборах. Столь непримиримая позиция тори привела к тому, что сексуальные меньшинства стали усматривать единственную надежду на достойное существование в лейбористской партии. Представители нетрадиционной сексуальной ориентации рассчитывали, что New Labour смогут коренным образом изменить ситуацию, сделать Британию более толерантной страной, обеспечить возможность признания государством гражданских союзов между людьми одного пола.

Победа лейбористов на выборах 1997 года была, конечно, одержана не только благодаря голосам представителей сексуальных меньшинств. Однако, видимо, они активно поддерживали партию Тони Блэра. Тем сильнее было их разочарование после нескольких лет, которые лейбористы провели у власти. Хотя сделано для них было немало: люди одного пола получили возможность вступать в гражданские браки, геям и лесбиянкам было разрешено служить в армии, дискриминационные законы, проведённые тори, были отменены. Однако активисты гей-движения считают, что большая часть достижений в этой сфере – заслуга не лейбористов, а, скорее, нового европейского законодательства, с которым лейбористскому правительству приходилось считаться и вводить его элементы в законодательство национальное.

Перед выборами и лейбористы, и тори, и либерал-демократы пытались заигрывать с нетрадиционным электоратом. Консерваторы пытались выставить себя обновлённой партией, в которой признаётся толерантное отношение к выбору каждого человека, каким бы этот выбор не был. Сам факт обращения консерваторов к этому сегменту электората прекрасно демонстрирует слабость этой партии, как в идеологическом, так и в электоральном аспектах. У тори плохо получалось играть сразу на двух полях – поле традиционных ценностей и сексуальной толерантности. А некоторые поддержанные консерваторами кандидаты в члены Парламента позволяли себе в ходе предвыборной кампании откровенно гомофобские высказывания, что также не придало партии тори очков среди сексуальных меньшинств.

Лейбористы же, уверенные в своей победе и том, что у них всё-таки есть какие-то достижения в области поддержки прав сексуальных меньшинств, особо не озаботились тем, чтобы вновь постараться привлечь на свою сторону тех, кто придерживается нетрадиционной сексуальной ориентации.

В результате перед выборами организации, объединяющие геев и лесбиянок, активно призывали эту часть электората отказаться от поддержки крупных партий – как тори, так и лейбористов. Вместо этого предлагалось поддерживать малые партии, к примеру, партию зелёных, программа которых считается наиболее приближенной к чаяниям сексуальных меньшинств, а их лидер даже сам является геем. Впрочем, Зелёные, несмотря на все эти призывы так и не смогли увеличить своё более чем скромное представительство в Парламенте.

Следующей в списке предпочтительности для геев и лесбиянок партией являются либерал-демократы. Эта партия смогла увеличить своё представительство и процент голосов электората, поданный за неё. Другое дело, насколько это было сделано за счёт голосов представителей сексуальных меньшинств. Всё-таки на уровне страны главные проблемы геев и лесбиянок на сегодняшний день кажутся в основном решёнными, и представители сексуальных меньшинств голосуют за партии на основе других критериев.

Однако тема геев и лесбиянок в британской политической жизни на этом не заканчивается. Хотя на уровне страны проблемы в основном решены, существует множество локальных вопросов, которые решаются местными властями, поэтому эта тема спускается на уровень местного самоуправления.

Если бы в Великобритании были выборы по партийным спискам, то фактор секс-меньшинств был бы более значимым, чем при выборах по одномандатным округам. Но и при мажоритарной системе голоса секс-меньшинств могут стать решающими в местах их локального проживания. Так, в Брайтоне, в котором проживает более 30 000 тысяч представителей сексуальных меньшинств, активисты гей-движения смогли добиться того, чтобы на местных выборах в 3 округах лейбористы проиграли либерал-демократам и ещё в 3 – зелёным. Так что не стоит недооценивать политического рвения геев и лесбиянок – недаром тот же Тони Блэр предположил, что когда-нибудь у Британии будет Премьер-министр-гей.