Протест в России не пойдет на спад. Так считают большинство участников последнего опроса «Левада-центра». Если в апреле 44% граждан считало, что протест будет затухать, сейчас так думают только 32%. 41% уверены, что протестные настроения останутся на прежнем уровне, а 17% убеждены, что градус недовольства вырастет (в апреле таких было 13%).

Какая на самом деле будет динамика протестов, рассуждает замдиректора «Левада-центра» Алексей Гражданкин.

«СП»: – Алексей Иванович, Россия ждет новых протестных акций?

– Продолжения протеста ждут, в основном, в Москве, Петербурге и ряде крупных городов. То же можно сказать о готовности участвовать в политических акциях. Но надо понимать, что 11% – это заявленная готовность, она не означает, что эти люди действительно будут в акциях участвовать. Мы, проводя свое исследование, не пытались выяснить, сколько людей готовы выйти на улицы. Мы измеряли среднюю температуру протеста: чем больше людей готовы выйти – тем градус выше.

«СП»: – С 1 июля повысились тарифы на ЖКХ, готовится еще ряд непопулярных мер. Насколько сильно это заденет людей, можно ли ожидать к осени мощной волны протеста?

– Это будет зависеть от многих обстоятельств. От того, например, что будет находиться в сознании российских граждан к моменту, когда эффект тарифов скажется в полной мере – а именно, к сентябрю. Многое зависит от того, какие информационные события готовит нам август и сентябрь. Если значимых событий не будет, и россиян ничего не будет отвлекать, они начнут считать свои реальные деньги. И тогда, возможно, окажутся недовольны тем, что происходит вокруг.

Евгений Минченко, директор Международного института политической экспертизы:

– Протест будет только нарастать – для этого есть несколько глубинных причин. Эти причины связаны не столько с социально-экономической ситуацией в стране, сколько со стилем власти. У нас власть сейчас идет по пути архаизации, и ее стиль политического лидерства – несовременный.

Один из типов архаизации – ставка на национальные режимы, которые сегодня где-то носят этнократический характер, где-то религиозный, и повсеместно – клановый. Кто является субъектом взаимодействия для Кремля в национальных республиках? Это местные правящие кланы, а не население. Неслучайно Владимир Путин в одном из интервью на вопрос, почему в Чечне за него голосуют 100% населения, ответил так: вы не понимаете, у них своя специфика – они поступают так, как уважаемые люди сказали. Это то, на что власть опирается.

Опора на клановость в регионах создает сложность потому, что практически во всех республиках есть достаточное количество недовольных доминированием одного клана – даже в Чечне. Внешне все выглядит неплохо, но реально республика начинает бурлить. Можно сколько угодно говорить, что они там пошумят, а потом старейшины все уладят по шариату, однако по факту количество неудовлетворенной молодежи в национальных республиках только растет.

Что до апелляции к советскому наследию, люди, которых пытаются представить лидерами рабочих и выразителями их интересов, особым авторитетом в рабочей среде не пользуются. Яркий пример – Холманских, который в Нижнем Тагиле с треском проиграл праймериз на выборах в гордуму.

В целом, система обеспечения легитимности власти через архаичные ритуалы – не работает. А новая, более современная система пока не включается, образ, который власть демонстрирует – вызывающе несовременен и будет, конечно, провоцировать новые протестные акции…