В воскресенье в Туркмении прошли президентские выборы. Уже в 16.00 по местному времени ЦИК признал их состоявшимися — к урнам пришли 68% избирателей. Имя победителя, который будет править следующие пять лет, заранее известно — это действующий глава государства Гурбангулы Бердымухамедов. Его сейчас принято называть Аркадаг, что означает «Покровитель».

Остальные семь кандидатов — это массовка для Запада. Тем более что в своих предвыборных обращениях к избирателям они восхваляли правление нынешнего президента и его программу.

— Так называемые конкуренты Бердымухамедова — это куклы президентского дворца, — говорит руководитель базирующейся в Болгарии правозащитной организации Туркменский Хельсинкский фонд Таджигуль Бегмедова. — Избиратели даже не знают других претендентов. Все понимают, что «Покровитель» выиграет с большим перевесом. Но на выборы люди пойдут обязательно. За этим очень строго следят.

Вся реальная туркменская оппозиция находится в изгнании и фактически состоит из двух крупных организаций. Это движение «Ватан» (председатель — экс-вице-премьер Худайберды Оразов, живущий с 2001 года в Швеции) и Республиканская партия (руководитель — экс-посол Туркмении в Турции Нурмухамет Ханамов, живущий с 2002 года в Австрии). Представители обеих партий боятся возвращаться на родину, опасаясь репрессий.

— После официально объявленного пожизненного президента Туркменбаши нынешние выборы были призваны закрепить исключительно для внешнего потребления образ «туркменской оттепели», — полагает директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко.

На самом деле никаких демократических преобразований не произошло. Сама идея периодических президентских выборов с участием альтернативных кандидатов возникла из-за желания укрепить легитимность режима в связи с угрозой роста протестных настроений по сценарию «арабской весны».

То, что происходит сейчас в Ашхабаде, как считает Минченко, во многом напоминает ситуацию в Ливии перед свержением Каддафи. Речь идет о жестких авторитарных режимах, имеющих хорошую ресурсную обеспеченность.

Есть несколько схожих признаков.

Во-первых, энергоносители. Наличие огромных ресурсов давало возможность в Ливии и позволяет сейчас в Туркмении отчасти смягчать социальные противоречия и содержать мощный репрессивный аппарат.

Во-вторых, власть при Каддафи и при Бердымухамедове — это жесткие и идеологизированные режимы (постулаты Джамахирии и нормы «Рухнамы»). Попытки начать косметическую либерализацию породили в обществе надежды, которые в Ливии окончились крахом, а в Туркмении привели к росту протестных настроений.

В-третьих, в обеих странах существует четкий раскол общества по кланово-племенному принципу. В Туркмении эти противоречия пока удается сдерживать. Но не факт, что это будет происходить до бесконечности. Внешним игрокам несложно дестабилизировать ситуацию, поддержав конкурентов правящего племени или клана.

И, наконец, серьезные внешние риски. Западные страны, заинтересованные в ливийской нефти, не обостряли отношения с Каддафи. Но в определенной ситуации решили: выгоднее пойти на смену режима, чем продолжать заискивать перед Триполи. Американцев, например, очень напрягает переориентация Туркмении на Китай. Они считают, что это серьезно вредит реализации их схемы управления энергопотоками Центральной Азии.

Чего России ждать от переизбрания Бердымухамедова?

Особого прогресса в двусторонних отношениях за первые пять лет его президентства, как считает Минченко, не произошло. Страны оказались заложниками тех договоренностей по сотрудничеству в нефтегазовой сфере, которые были достигнуты в 2009 году. Туркмения давила: давайте переходить на европейские цены на газ. Ударили по рукам, но потом конъюнктура резко поменялась и оказалось, что нам это невыгодно. Сложилась парадоксальная ситуация: сейчас «Газпром» покупает больше газа по комфортной цене в Узбекистане и Азербайджане, чем в Туркмении. Объем ежегодных закупок сократился с 50 млрд до 11 млрд куб. м.

Россия не выбирает объемы, поскольку цена не устраивает. А Китай держит очень низкую договорную цену — $192 за 1 тыс. куб. м (существенно ниже $240, которые платит «Газпром»). В результате, по оценкам экспертов, у Туркмении образовался огромный излишек товарного газа — 50 млрд куб. м, который она не может продать. По китайской цене это $9,6 млрд.

А это значит, что режим не имеет возможности поддерживать стабильность в стране за счет социальных дотаций. В создавшихся условиях Бердымухамедов будет вынужден либо искать альтернативные пути транспортировки газа и новых покупателей, либо все же начнет договариваться с Москвой.