Интервью
«Я считаю, что альфа и омега избирательной кампании - аналитика, а между ними другие греческие буквы - это уже детали»
- 24.01.2005
- Николай Студеникин
Ростислав Туровский, руководитель департамента региональных исследований ЦПТ |
Туровский Ростислав Феликсович
Руководитель департамента региональных исследований Центра политических технологий. Географ по образованию, окончил географический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова в 1992 г. Кандидат политических наук. Работал старшим референтом в Горбачев-Фонде, консультантом и советником в фонде «Реформа». Автор множества книг и научных статей по проблемам политической регионалистики и электорального анализа. Преподаватель философского и географического факультетов МГУ, факультета прикладной политологии Высшей школы экономики. Один из ведущих российских специалистов в области региональных политических исследований. Под его руководством проводились политические и социологические исследования в двух третях российских регионов, в ряде стран СНГ (Украина, Казахстан, Молдова, Белоруссия).
- На Ваш взгляд, существуют ли универсальные политические технологии вообще, которые применимы и используются в разных странах без существенных изменений?
- Я считаю, что политические технологии должны быть универсальными. То есть в принципе могут быть разработаны предельно общие, идеальные политические технологии, которые применимы в любой стране, но с введением обязательных и серьезных поправок на конкретную ситуацию, прежде всего на политико-правовую ситуацию, на расстановку политических сил, на особенности местной политической культуры. В своей основе политические технологии универсальны. В каждом конкретном случае они подлежат адаптации к параметрам данного государства или региона в этом государстве. Поэтому такие общие вещи, как, например, разработка политической стратегии, разработка имиджа, пиар-сопровождение - в наиболее общем виде, если это все на уровне учебника, я думаю, могут быть универсальными.
- Технологии или же все-таки универсальный подход?
- Придется тогда по поводу терминов определяться.
- Давайте. Что Вы вообще понимаете под универсальными политическими технологиями? Есть ли у Вас какое-то свое видение?
- Тогда нужно по-другому ставить вопрос. Если то, что мы перечислили, это общие подходы, тогда они должны быть универсальными. А технологию давайте понимать как способ реализации данного подхода. В таком случае мы приходим к выводу о том, что технологии достаточно конкретны, индивидуальны и являются частной или местной формой реализации универсального подхода к избирательной кампании.
- Возьмем, например, direct mail или же “от двери к двери”. Эти формы также являются частью стратегии, но эти формы или же набор приемов, техник, которые чаще всего эксперты называют универсальными. Или же агитационные средства.
- Да. На этом уровне адаптации подлежит уже содержание. Т.е. это следующий шаг. Есть технологии более универсальные, например, как direct mail. В этом случае адаптации к страновым условиям подлежит содержание, что мы вкладываем в письмо, в котором direct mail поступает к избирателю.
У меня свой опыт работы в этом направлении, поскольку я - аналитик. Поэтому для меня важно выйти на универсальную модель аналитики. А насыщаю я ее конкретным содержанием, конечно же, исходя из особенностей государства, региона, местности. Это идет адаптация к местным условиям - к региональным или к страновым. Если говорить конкретно о пиар-технологиях, то мы можем оперировать тем же direct mail или кампанией “от двери к двери”. А можем ими и не оперировать. Ведь возможны страновые ситуации, где и direct mail не будет работать, и где кампания “от двери к двери” сорвется.
Мне лично не нравится, когда политтехнологи переезжают из региона в регион с совершенно одинаковыми шаблонами. Как это часто бывает, просто с набором компьютерных файлов, где они меняют фамилии, и то же самое запускают везде, считая, что это универсально. Что все регионы примерно одинаковые, и страны тоже одинаковые, или просто на самом деле лень разбираться в различиях. Поэтому можно запускать одно и то же. Сработало в Бразилии, значит, сработает и в Индии. Такой подход мне однозначно не нравится. Кроме того, как географу по первой специальности, мне он кажется просто неприемлемым. Поэтому я вижу задачу в том, чтобы была разработана универсальная интеллектуальная рамка организации кампаний, включая организацию ее аналитического сопровождения. Мне даже не нравится понятие “сопровождение”. Я считаю, что альфа и омега избирательной кампании - аналитика, а между ними другие греческие буквы - это уже некоторые детали. Конкретные технологии конкретной избирательной кампании, я думаю, подлежат разработке на основе социально-политических параметров территории, далее - приемлемых для данной территории технологий, которые могут быть заимствованы из опыта других избирательных кампаний в других странах и регионах, а могут быть разработаны абсолютно уникально для данной страны. Подход рождается в процессе аналитического осмысления конкретной ситуации на данной территории, иной раз - интуитивно.
- Т.е. мы можем говорить о том, что есть вещи, которые успешно заимствуются, переносятся, адаптируются и используются.
- Но мы их не можем априори определить. Понятно, что выбор техник диктуется ситуацией, условиями и рядом факторов. Главное - выбрать подходящую технологию. Или же, если она явно не подходит, то придумать новую или попробовать другую.
- Можно ли сказать, что существуют такие специфические технологии, которые работают только в одной-двух странах. Настолько детерминированы местной спецификой и местными условиями, что однозначно срабатывают только в конкретной стране и не могут быть перенесены в другие страны? Были ли у Вас такие примеры или же Вы знаете о них из теоретических источников, или же по рассказам коллег?
- Например, если брать Казахстан. Там в условиях авторитарного режима работа на оппонентов власти предполагает, конечно же, поиск нестандартных методов работы с избирателями. Т.е. здесь важно найти те технологии, которые в минимальной степени находятся под административным прессингом. Тут кампания “от двери к двери” будет пресечена, скорей всего, сразу Комитетом национальной безопасности Республики Казахстан. Direct mail довольно быстро накроется, хотя какой-то шанс того, что он будет работать, существует. В этой ситуации, например, может использоваться Интернет, но с пониманием того, что он распространен не так, как в России.
- Так, значит, мы идем по первой матрице - выбора из универсальных технологий тех, что применить в конкретной стране. А вторая матрица - создание специфичных технологий.
- Пожалуй, мы все-таки выбираем из известного набора, но выбираем то, что будет работать в данных политических параметрах, адаптируем это к определенным условиям. Например, тот же монгольский всадник мог быть и казахским всадником, грузинским всадником. В разной национальной одежде. Я не думаю, что есть абсолютно уникальные технологии. Но у нас, на самом деле, по большому счету еще пока очень мало опыта. Опыт стран СНГ - это тоже не международный опыт. Поэтому в случае с СНГ мы, к сожалению, пока тиражируем и делаем то же самое там, что делаем в России.
- Хорошо, технология primeries в США уникальна?
- Primeries бывают разные. Primeries у нас считают избирательной технологией, но в США это не технология. Там это - часть избирательного процесса. Т.е. у нас произошла подмена понятий. У нас primeries представляют собой массовые опросы, которые стали способом воздействия на общественное мнение. Да, у нас это технология, а в США это не технология. В США - это нормальный избирательный процесс. Поэтому здесь получается не очень корректное сравнение. Наверное, абсолютно уникальных технологий и не должно быть, или же у нас просто очень маленький опыт. Потому что хвастаться опытом работы в странах СНГ, на мой взгляд, не следует. Все технологи по сути используют там стандартные российские подходы. Более того, очень часто не разбираются, не могут и даже не хотят разбираться в местной специфике. Даже иногда законодательство местное забывают почитать. Это известно из работ на Украине, где тоже просто штампуют то, что делают в России, не разобравшись, что к чему. Это уже плохо. И мы же не работали пока ни в африканских странах, ни в Латинской Америке.
- Некоторые коллеги говорили, что были там?
- Они утверждают, что там работали, но, конечно, доверия этому особого нет. Я знаю примерно, как в целях саморекламы создаются мифы о работе наших политтехнологов в разных странах.
- Насколько успешен, на Ваш взгляд, опыт привлечения и работы наших консультантов за рубежом, и насколько эффективна их работа? Не только в странах СНГ, но большей частью, конечно, в СНГ по сравнению с их участием в тех же самых российских кампаниях?
- По моим ощущениям, я не могу сказать, что это успешный опыт, то, что я наблюдал, все-таки было тиражированием российских шаблонов без должного учета местной специфики. Это проходило только из-за того, что все-таки мы не так сильно отличаемся друг от друга по своей политической культуре. Я не могу сказать, что работа наших технологов действительно меняла ход избирательной кампании. Иногда клиенты просто деньги выкидывали. Мне жалко деньги, которые были выброшены отдельными политиками на Украине и в Казахстане на российских политических технологов. Я честно считаю, что те же украинские политтехнологи, подрасти они еще немножко, сделали бы лучше. Я вижу в самой этой ситуации просто старую историю отношений между центром и провинцией, когда все-таки подсознательно есть ощущение у местных политиков, что в Москве лучше, умнее, больше знают. На самом деле, я не считаю, что и московские специалисты такие уж там сильные. Мы все учимся. Мы, на самом деле, еще дети, только начали ходить в детский сад в сфере политических технологий. Конечно, всем хочется хвастаться как охотникам на привале, но я считаю, что рано еще.
- А насколько успешен опыт иностранных консультантов в России? Может быть, у Вас был какой-то опыт совместной деятельности с иностранцами?
- Я знаю о некоторых историях. У меня нет информации, что иностранные консультанты что-то существенное сделали.
- А в тех же странах СНГ каких-то следов их деятельности не было заметно?
- На Украине - я знаю, что там работали такие консультанты. Есть очень много легенд по поводу работы иностранцев в России. Я понимаю, что иному политику хочется поднять свой статус и похвастаться, что, мол, у меня работали крутые иностранные специалисты. Это было в ельцинской кампании 1996 года. Климентьев в Нижнем Новгороде вообще заявлял о том, что на него работают политтехнологи, которые раскручивали польскую “Солидарность”. По-моему это уже бред.
- Когда выезжаешь на работу за рубеж, то какие там препятствия в работе возникают?
- С точки зрения содержательной работы, я больших трудностей не вижу. Самое главное - ты просто должен правильно разобраться в текущей политико-правовой ситуации. Если ты это сделал, то дальше начинаешь нормально работать.
- Может быть, языковая проблема возникает?
- В СНГ такая проблема не возникает. Те же фокус-группы мы проводили в разных странах. По-русски люди еще, слава Богу, говорить не разучились. Так что проблем больших не было. У нас ведь и в российских регионах возникали иногда небольшие языковые проблемы. Когда, например, делали фокус-группы в отдаленном бурятском селе. Вот там некоторая часть респондентов не очень понимала, что их спрашивают, и нуждались в переводчике. Это даже в России.
- Тогда получается, что региональная и страновая специфика могут отличаться?
- Вполне, да. Потому что, если сравнивать выборы в Туве и на Украине, то я думаю, что специфика выборов в Туве будет посильнее.
- Содержательно - это понятно. Что Вы имеете в виду под организационным?
- Организационное - как и в России - зависит от того, на кого ты работаешь. Власть это или оппозиция. Если оппозиция, то возникают проблемы, как правило. Если это оппозиция, то нужно понять, есть ли вообще какие-либо возможности для реализации ее грандиозных планов. Может оказаться, что возможностей просто не существует. В том же Казахстане, например. А если это работа с властью, то даже я сказал бы, что в странах СНГ эта работа организуется легче, чем в России. Часто бывает ситуация, что административный ресурс там работает более эффективно и организовать все гораздо проще. На Украине была ситуация, когда местной администрации поступал соответствующий сигнал. Люди приезжали, разговаривали с ключевыми фигурами этой администрации. Они всю информацию давали, говорили на русском языке. На мову переходить не думали. Т.е. если есть сигнал из администрации соответствующего президента, то делается все, как правило, просто легко. В Молдове было сложнее, поскольку там шла политическая борьба. Там не было такого административного ресурса, к которому привыкаешь в России или же на Украине, в Казахстане. Поэтому там, с точки зрения организации, было сложнее. Тогда уже приходится самостоятельно выкручиваться. Такая же ситуация бывает и когда приезжаешь в российский регион без административной поддержки и самостоятельно нащупываешь партнеров, связи на уровне СМИ, компетентных экспертов.
- Что такое «страновая специфика» для Вас? Что сюда входит? Есть определенные вещи, которые входят в это понятие. Понятно, что есть законодательство о выборах, тот же самый национальный менталитет, национальный характер, политический режим. Что еще сюда входит?
- Я думаю, что страновая специфика – это основные параметры, такие как законодательство, как местная политическая культура. Не просто менталитет, а именно культура, в которой ты должен очень хорошо разобраться на основании анализа всех предыдущих избирательных кампаний. Приезжая в страну, для того чтобы понять ее политическую культуру, ты должен изучить ее историю. Это, на самом деле, очень серьезная задача, которая требует реального погружения. Без этого, я думаю, выстроить эффективную избирательную кампанию невозможно. Это не ситуация российского региона, поскольку это действительно - другая страна, с другой историей. Есть особенности местного политического режима, которые во многом определяются и политической культурой, и правовыми основами. Из этого вытекает местный режим и вытекает твое место в кампании. Ты выступаешь либо как защитник этого режима, его пропагандист или как его противник.
- Есть ли страновая или региональная специфика в том, как выстраиваются отношения заказчик - политический консультант? Как консультант строит свои отношения с клиентом в конкретной стране - или же все это проходит универсально по одному и тому же алгоритму?
- По моим ощущениям, пока все-таки все мы люди советские, и клиенты, и заказчики тоже люди пока еще советские.
- Т.е. и в Молдове, и в Казахстане, и на Украине особого не было отличия?
- Конечно, сказывается специфика национального характера.
- Можно ли говорить, например, о том, что вот такой стиль ведения переговоров между консультантом и заказчиком, является присущим только этой конкретной стране или же этого говорить нельзя?
- Я думаю, что в отношении Украины, Молдавии и Белоруссии принципиальных различий все-таки нет. Есть мелкие нюансы, которые, скорее, зависят от личности клиента, а не от того, что он из этой страны, а не из другой. Если говорить о Средней Азии, то здесь, конечно, есть специфика, потому что там тоже люди советские, но одновременно это люди восточные. Поэтому здесь сложней бывает договариваться с людьми, клиенты очень часто или не могут, или не хотят, на самом деле, сказать, чего они добиваются. Больше закрытости в отношениях. Иной раз тебе приходится самому догадываться о том, что от тебя ждет клиент. При этом клиент может искренне думать, что он тебе все сказал. Но он сказал это так и на своем эзоповом языке, что ты ничего не понял. Конечно, отношения клиент - заказчик здесь сложнее. Это - во-первых, а во-вторых, здесь иногда, не всегда, но встречается более жесткое отношение со стороны заказчика в плане каких-то последствий. Секир-башка могут сделать.
- И такое бывает?
- Ну, не в такой степени, конечно. Но видно, что если возникнут проблемы, то церемониться с тобой, скорей всего, не будут. Риски выше. При этом я не считаю, что специфика такая есть только в Средней Азии. У нас в Башкирии можно встретить такую же ситуацию.
- Это какой-то определенный восточный тип?
- Да, можно сказать, что это восточный тип. При этом мы должны здраво понимать, что политический консультант в Юго-Восточной Азии или в Латинской Америке наверняка работает совершенно по-другому. Мы, честно говоря, не знаем, как он там работает, но наверняка по-другому, потому что культурные различия все-таки гораздо больше, отношение к политике, к демократии, к выборам тоже разное. А взять страны СНГ, так здесь мы все вышли из одной советской шинели, и поэтому в рамках постсоветского пространства о таких уж больших различиях говорить пока не стоит. А различия с другими культурными пространствами мы, на самом деле, не исследовали.
- Если взять методы исследования, проявляется ли здесь страновая специфика? Есть ли в Вашей практике интересные примеры в этом плане?
- Что касается опросов, то, пожалуй, этого нет. Что касается фокус-групп, то могут быть организационные проблемы в других странах, в особенности в тех странах, где более жесткий административный ресурс, если ты не представляешь власть. Но с тем же самым мы сталкивались, например, в одном из районов Московской области, где провести фокус-группы мы просто не смогли. Потому что нам было отказано в помещениях всеми, поскольку нет санкции главы районной администрации. Для фокус-группы все-таки нужно хоть какое-то помещение арендовать и собрать людей.
- А квартиры не подходят при отсутствии такого рода помещений?
- Мы этого не стали делать, но там и так ситуация была понятна, что просто невозможно нормально работать. Поэтому, получается, что вроде бы и страновая специфика, но и в России можно столкнуться с теми же проблемами. Есть проблема содержательного диалога с избирателями. Конечно, они более открыты в более западных обществах. Там проще проводить фокус-группы, чем в более закрытых, более восточных. Кроме того, в условиях закрытого общества и сам уровень вербализации политики гораздо ниже, поэтому видно, что люди не умеют анализировать политику и обсуждать ее. На Украине, в Молдавии таких проблем нет. В Казахстане такие проблемы, безусловно, существуют.
- Есть ли говорить о страновой специфике в отношении СМИ, то проявляется ли она здесь? Имеется в виду - выстраивание отношений со СМИ, само позиционирование средств массовой информации?
- Я вижу довольно похожие информационные рынки. В российских областях, в казахстанских областях, в украинских областях. Везде есть информационное поле, которое по своей организационной структуре очень похоже и функционирует очень похоже. А определяется больше не страной, а политическим режимом, сложившимся в стране и даже в данном регионе. С этой точки зрения, иногда кажется, что украинская область такая же, как провинциальная российская область.
- Проявляется ли страновая специфика в работе с населением?
- Уровень адаптации к стране - я так резюмирую - это более высокий уровень адаптации набора избирательных технологий, нежели их адаптация к российскому региону. Поэтому это все имеет отношение к страновой специфике. Да, она есть, но в случае с СНГ она не такая, чтобы можно было говорить о каких-то действительно принципиальных различиях. Я думаю, что те, кто будет рассуждать о принципиальных различиях, скорее будут мельчить и приводить какие-то яркие, но мелкие примеры из личного опыта, который, на самом деле, вряд ли можно возводить на уровень теории. По крайней мере, это мое экспертное ощущение. У всех разный опыт и разная глубина погружения в разные страны.
- Влияет ли страновая специфика на уровень подготовленности политика, на уровень их профессионализма?
- Я общался с разными и достаточно крупными политиками из этих стран. Я воспринимал их чисто подсознательно как провинциальных российских политиков. Даже в лексиконе их были те же самые слова, которые используются у нас в провинции. Например, один крупный политик одного государства говорил “бюллетни”, и люди в российской провинции тоже говорят “бюллетни”. Это для меня показатель. Приезжаешь в другую страну, а тебе говорят то же самое. Я не чувствую, чтобы был разный уровень подготовленности политиков. Наверное, у них там просто выше уровень амбиций. Потому что речь идет о борьбе за власть в государстве. А уровень их подготовленности, на мой взгляд, соответствует уровню подготовленности провинциальных российских политиков. Их поведение также идентично поведению российских провинциальных политиков. Есть тот же самый комплекс провинциализма и то же самое стремление выделиться. В случае с другими государствами он даже сильнее развит, потому что речь идет о провинциальном менталитете, который пытается стать при этом менталитетом независимого государства. Поэтому в соотношении амбиций и амуниции разрыв еще больше, чем в российском регионе. А так, я лично воспринимал их как людей с окраины советской империи. Они именно так себя и вели и как клиенты, и как заказчики, и как политики. Единственное, конечно, есть разница в ментальности в каком плане: людей в Молдавии и отчасти на Украине я ощущал в большей степени как людей западного склада, носителей более западного менталитета, чем российский. Меня это удивило, но я это почувствовал там. Провинциализм - да, но это провинциализм одновременно и европейский.
- В чем это выражалось?
- Например, в подчеркнутом внимании к правовым процедурам ведения выборов. Я увидел больший интерес к правовым процедурам, вообще более высокий уровень знания законодательства, в том числе, что важно - избирательного законодательства других стран. Видно было, что они стали страной и стали изучать уже не только Россию, но и другие государства. Они с ними стали общаться. У них, на самом деле, образовался довольно богатый опыт. Опыт европейский, потому что они стали изучать примеры стран, расположенных еще ближе к Западу. Поэтому такую европейскость в поведении и в отношении к выборам я заметил. Заметил, например, в Молдове, хотя, казалось, нищая республика, но в то же время я почувствовал серьезный, рациональный подход и что-то еще от европейской ментальности. Главное, что у них было стремление создать демократическую правовую систему. Вот это я там увидел, что меня лично поразило. Кстати, единственная страна, где я увидел стремление создать демократическую правовую систему, была Молдавия. Украина, с этой точки зрения, ближе к России, хотя не скажу, что ее можно приравнивать к России. Украина - более западная страна, чем Россия, с точки зрения выборов и политической системы. Это все, конечно, глухая периферия, если оттуда смотреть, с Запада, но тем не менее, по отношению к России это есть. Есть больший интерес к развитию гражданского общества. Больший интерес к развитию партийной системы, чем в России. Это меня сначала удивило, но потом я понял, что с этой точки зрения, они все-таки больше европейцы, чем мы.
- Примеры кампаний, где была эффективно использована национальная, страновая специфика? В той же самой рекламе, может быть? Когда консультанты заметили эту национальную особенность и воплотили ее в каких-то продуктах?
- Сложный момент - российские консультанты. Это связано с тем, что российскому консультанту психологически очень сложно разыграть их национальную карту. У меня есть ощущение, что российскому консультанту очень сложно понять национальную специфику, если он не работает с пророссийской политической силой. Если он работает с пророссийской политической силой, то он загружает ее своими российскими представлениями о жизни, пиар идет по накатанной программе. Когда российский консультант работает с политической силой, которая активно выступает за независимость этого государства, в каком-то смысле является антироссийской, я думаю, что в такой ситуации российскому консультанту не удается правильно выстроить избирательную кампанию. На уровне подсознания он перестает ее чувствовать. Задается вопросом: “А чего, в конце концов, этим паразитам надо?”, и не может себе ответить на этот вопрос. В результате могут быть ошибки в избирательных кампаниях.
- По поводу ошибок у меня есть другой вопрос. Все-таки, может, есть примеры по поводу успешности?
- Что мы еще можем назвать национальной спецификой?
- Цветовосприятие, например. Это то, что Вы уже называли. Это понимание культуры, традиций и т.д. Это понимание может заключаться в каких-то символах, обрядах, традициях и т.д.?
- Если мы изучили менталитет жителей этого государства, то мы выстраиваем, наверное, кампанию в соответствии с этим менталитетом. То же самое и в России. Разобравшись в ситуации в Туве, мы сможем выстроить там кампанию, зная этот тувинский менталитет. Консультирование на Украине, в Казахстане можно считать в целом успешным в том смысле, что мы не нарушили национальную специфику. Но нельзя сказать, что мы ее учли в полной мере. Впрочем, как правило, российский консультант работает ведь с местными специалистами. Возникает альянс. Местные специалисты при этом учат российского консультанта на уровне мелочей, деталей, отношений, как правильно пожать руку, как правильно договариваться с журналистом. Сколько денег ему давать и в каком виде. Я считаю, что здесь возникает позитивный образовательный эффект от общения. Поэтому с этой точки зрения, те кампании, которые я видел и к которым имею отношение, в принципе, были приемлемыми, удовлетворительными, с точки зрения учета национальной специфики, «на троечку».
- Были ли такие случаи, когда шли вопреки этой специфике или же недооценивали ее, переоценивали ее, и это снижало эффективность усилий, влияло на результат?
- Например, Казахстан. Кампания Назарбаева, которая проводилась по схеме «голосуй или проиграешь». Там не идеи использовались, а сама организация, концерты российских звезд по всем городам.
- Это ведь тоже универсальная технология или нет?
- Кажется, да, но с другой стороны, на мой взгляд, это не было востребовано в должной мере казахским населением, потому что для него это уже были чужие артисты. Части избирателей, на мой взгляд, не нравилось такое давление. На мой взгляд, казахскому избирателю это не очень нравилось. Конечно, Назарбаев не проиграл выборы. Он их выиграл за счет другого, не из-за того, что приехала безумная орда российских артистов развлекать казахские степи. Этот прямой перенос, на мой взгляд, был неэффективным, обернулся деньгами, потраченными впустую. Есть примеры и ситуации, которые просто не сработали. Когда, например, россиян нанимали писать программные документы для украинских партий, они не учитывали национальные интересы Украины.
Целый ряд вопросов, которые кажутся нам, россиянам принципиально важными, не столь востребованы и интересны украинскому избирателю, или востребованы и интересны, но по-другому, чем думаем мы. Например, тема интеграции с Россией. Когда проведешь социологический опрос и задашь вопрос: “Вы за интеграцию с Россией?”, они скажут “Да”, но это не из разряда тех проблем, которые являются первоочередными, о которых думают каждый день. Поэтому, когда мы начинаем, исходя из своих наивных российских представлений, говорить о том, что есть потребность в интеграции и пытаться предлагать это в качестве ключевых положений предвыборной программы, это не воспринимается, а многими избирателями отторгается. Это, на самом деле, есть наша ошибка. Это касается иной раз и статуса русского языка. Т.е. тех вопросов, которые греют наши души.
- Т.е. те дискуссии, которые проводятся по поводу того, чтобы сделать русский язык вторым государственным языком, для них это тоже уже не главное?
- Это не первого плана проблема. По крайней мере, я так эту ситуацию почувствовал. То, что для западной Украины это, вообще, не нужно, так об этом даже заикаться не надо. Для восточной Украины - я тоже думаю, что нужна осторожность. Да, им не нравится украинизация в том виде, в каком она проходит. Поэтому мы можем говорить о повышении статуса русского языка. Но это только частные региональные ситуации. С этим мы не имеем права выступать на общестрановом уровне, также как и с интеграцией.
Другой пример, в Молдове - акцент на объединении с Приднестровьем. На самом деле, очень мало кто в России знает, что реально происходит в Приднестровье, в чем перспективы и каковы они на объединение. Легко Козаку взять и выступить, что, мол, давайте создадим в Молдавии федеративное государство из трех частей - Молдова, Приднестровье и Гагаузия. Но если мы приедем туда и будем предлагать молдавскому клиенту выступать с этой программой, это вызовет, как минимум, нейтральную реакцию. Он посмотрит на технолога, и они разойдутся. У кого-то вызовет и резко негативную реакцию. Я считаю, что нужно вжиться в местную среду и понять реальные геополитические интересы этого государства. Кроме того, здраво понять, что это - другое государство, и предлагать там российские программы просто бестактно. Тому же Казахстану, например. В этом наш минус, что мы по-прежнему остаемся россиянами. Наверное, если бы мы приехали работать в Венесуэлу, то сразу бы для себя определили, что мы вживаемся в абсолютно другое государство, и не будем предлагать Венесуэле объединяться и вступать в СНГ. Я рассуждал, что, в принципе, различий не так много, но все-таки есть главное различие, что это - другая страна с другими политическими интересами, которые мы, въехав в эту страну, еще не поняли. Мы должны здраво дать себе отчет в том, что мы еще не разобрались в том, что это - другая страна. Разговаривать с клиентами дальше можно. Вопрос - содержание. Чтобы мы не приехали сюда со своим российским содержанием, не вывалили его на клиента и не считали, что это и только это правильно. Вот такая степень универсальности не нужна.
- Последний вопрос. Как проявляется страновая специфика в зависимости от уровня выборов? Мы уже затрагивали этот вопрос. Общенациональные, региональные и местные выборы. Специфика на этих уровнях, на выборах - она разная или одна и та же в одной отдельно взятой стране?
- Хитрый вопрос. Например, если брать правовые аспекты, то Украина не является федеративным государством. Поэтому там нельзя было говорить о губернаторских выборах. На уровне региона там совершенно другой тип политического режима. Если мы работаем в украинском регионе на выборах, то это выборы органов местного самоуправления. Областной совет, по Конституции, там тоже является органом местного самоуправления. Уровень значимости региональных выборов в России больше в силу того, что у нас федеративное государство.
- Хорошо, если мы углубимся в ту же Молдавию, то там страновая специфика одного города отличается от общенациональной специфики целой страны? Есть ли локальные особенности одной, конкретно взятой территории, поскольку они не вписываются в общую страновую специфику и расходятся с ними?
- Да, есть. Если говорить о проблемном поле, то, скорей всего, будет привычное проблемное поле местного уровня.
- Да, здесь это будет все привязано к специфике одной территории. Если мы выше поднимаемся - на уровень субъекта, региона?
- Если он есть. Если страна более компактная, то там меньше уровней. Соответственно, есть общенациональная проблематика и есть местная проблематика.
- Как на Украине.
- На Украине как раз ситуация сложнее, потому что она более крупное государство, там более ярко выражена региональная структура. Поэтому там будет еще и средний уровень проблематики, который будет представлен на уровне выборов мэров крупных центров и областных советов. Т.е. проблематики регионального интереса. Уже не просто местечкового интереса, а интереса, связанного с региональной идентичностью.
- Здесь уже специфика другая получается. Тот набор условий, которые мы должны учитывать при ведении кампании. Одно дело - один город, другое дело - субъект.
- Субъект или группа субъектов. Например, даже Украина делится не столько на области, сколько на культурно-исторические провинции.
- Можно сказать, что есть специфика западной Украины и есть специфика восточной Украины?
- Не совсем. Там различия мельче. Это не запад и восток, а, действительно, разные культурно-исторические провинции. Если взять только запад, то Галичина – это символ западной Украины. А там есть еще Закарпатье, есть Буковина, есть Волынь, Подолия. Это все не одно и то же. Результаты выборов это тоже подтверждают. Классический украинский национализм - это национализм галичанский. Закарпатье находится за Карпатами. Там уже совершенно другая земля, где, кроме того, и не любят галичан. Они за горами живут. Та же Волынь тоже будет отличаться. Уровень украинского национализма снижается в Волыни, Буковине, еще больше снижается в Подолии. На Украине ярко проявляется это мелкое деление, есть большой набор региональных идентичностей, региональных культур. Это - средний уровень между общенациональным и сугубо местным. В Молдавии этого почти нет. В Казахстане ситуация отличается тоже. Там тоже будут свои культурно-исторические области, связанные, во-первых, с жузовым делением казахов, что оказывает влияние на политические предпочтения. Второй фактор - русские. Не случайно русских там называют четвертым жузом.
Получается, что в крупном государстве типа Украины или Казахстана мы не можем предложить универсальные общенациональные программы. Если мы это сделаем, то обязательно выиграем в одной части страны, но проиграем в другой. Т.е. нам нужно дополнять общенациональную программу фрагментами, связанными с интересами региональных структур идентичности, и не перегружать деталями, неприемлемыми в каких-то крупных регионах. По крайней мере, в Казахстане и на Украине это обязательно необходимо. С этой точки зрения, национальная специфика - дело более сложное. Она усложняет построение общенациональной избирательной кампании и заставляет более активно думать над адаптацией региональной кампании, если мы таковой занимаемся, к специфике конкретной территории. А сугубо местные проблемы - они и есть местные проблемы. Они везде достаточно очевидны, имеют социально-бытовой характер. Правда, возможна ситуация, когда регион настолько политизирован, увлечен идеологическими аспектами, что ему бывает не до местных проблем. Например, западная Украина с более развитым украинским национализмом. Поэтому строить кампанию там, исходя из того, что где-то течет труба, было бы не эффективно, потому люди там думали о том, как к незалежности быстрее прийти. А трубу как-нибудь потом починим.
- Т.е. на это еще влияет и первоочередность проблем?
- Да, но, на мой взгляд, это уже проходит. К нынешнему времени местный проблемный пласт почти идентичен во всех странах СНГ. Я имею в виду сугубо местный пласт, потому что мы, выйдя из Советского Союза, на бытовом уровне переживаем на самом деле похожие проблемы, что сильно влияет на повестку дня избирательных кампаний в сторону их сближения.
Последние интервью
- Михаил Омский директор КГ “Имидж-контакт”
- «Универсальные технологии существуют. Это доказывает опыт "имидж-контакта"»
- Александр Дейнеко Директор Фонда трубной промышленности
- «Стало выгодно работать с государством»
- Станислав Наумов Эксперт по лоббизму
- «От какого наследства мы отказываемся»
- Станислав Наумов Эксперт по лоббизму
- «Как сделать предложение, от которого не смогут отказаться. Лоббизм «у нас» и «у них»
- Олег Кудинов президент Центра политического обучения и консультирования
- «Голоса избирателей можно купить как в России, так и в США – и это универсальная политтехнология»
Комментарии:
Только авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста.